В мои сны приходит слишком много людей. И пусть бы, если бы я их звал туда, так нет же, придут, словно мои сны - дом на перекрестке, устроятся там, да так, что хоть метлой гони. "Ты же сонняр, Сказочник", - смеется один из Тех, которые Я (вы заметили, что их написание постоянно меняется? И я заметил), - "бери свою метлу", - и знает же - не возьму. Я просто задолжал снов, вот сноходцы и толпятся на задворках, юркими тенями шастают по снам, напоминая о себе - а толку-то? Все равно не забываю, да и не забываюсь, и сны туда же - с кем поведешься, как говорится... строчничают тезисами в блокноте, скалятся, недокормыши, мол, давай, выпиши, выдыши, переживи каждый снова - ну что тебе? Ты же сонняр, Мастер, пиши свои сны. В каждой истории есть точка в конце эпилога, помнишь, скорбных дел мастер, растерявший все заглавные литеры своего псевдонима? Помню, - кивает тот из тех, которые я, который вышеупомянутый мастер, - разумеется, я помню. И точки, и запятые, и строчные, и заглавные, я, - говорит, - вообще добропамятен, добротная, дескать, память у меня, угу. И скалится в душу. Или из души. Черт их разберет, тех-которые...
**
- Выпиши меня, выпусти, - шепчутся наперебой, толкаются в очереди, мыслях и смыслах. Кашляет, кутается в осенний шарф дом на перекрестке, топчутся в прихожей и гостинной те, которые шепчутся, многоликие - с кем поведешься, да-да, а я, тот, который Я, улыбаюсь, набросив на плечи свой клетчатый, запиваю мысли горячим кофе и говорю в унисон тем, которые шепчутся, - да, милый Джокер, тебе будет сложно сразу любить осень. Люби лето. Да к черту лето, себя люби, - шепчет мне эгоизм, черт в лице меня (я в обличье черта?) забирает упомянутое к себе, в копилку времени, улыбается белозубо, смеется, шельма: я же тебе го-во-рил! - Говорил, говорил, - соглашаюсь с собой (это приятно - быть с собой в согласии), - ты только то и делаешь, что говоришь да смеешься.
- Себмнержать, - соглашается шут, приколачивает ко входу табличку "sale", перечеркнутую красным перекрестком, где-то там есть частица "не" - и что она затесалась среди английских литер(?), берется за перепись приходящих, крепко берется, как за горло, всматривается в лица, лики, судьбы, судей, сказки, находит в карманах слова для каждого (пусть дураки за словом в карман не лезут, шут тоже дурак, но с бубенцами, где хочет, там слова и носит), вытряхивает на ладонь, как монеты, кому-то нужные выбирает, кому-то все отдает - не то как дар, не то как милостыню. Хороший он, шут. Мудак, правда.
**
- Я возьму сам, - говорю я, тот, который гуляет по снам, и сонм других, которые я, вторят мне. Упоительное единство многоголосия. Шут прячет руки в карманы, мотнув головой убирает с глаз отросшую челку. Я беру.
Сам.